Отзыв на дораму Love of Sage

Прекрасное кинематографическое воплощение старой истины: чужую жизнь прожить нельзя, но испортить можно.

Недолюбленный ребенок, жаждущий заботы и внимания, с одной стороны изгороди  – и зеленый цветущий сад, наполненный смехом чужой семьи, с другой. Решение приходит по-детски категорическое: «Дай!».

Юри выстраивает свою концепцию дружбы как стирание межличностных границ и абсолютное обладание. Да и защищает Маюко она лишь как собственность, на которую посягнули другие. Игнорирование основных человеческих чувств, несущее вред и разрушение – защитный механизм, позволяющий избежать собственных страданий.

Но, в конечном счете, героиня не испытывает удовлетворения. Кажется, она получила все, чего желала, и, похоже, у нее ничего нет.

Серьги, органично завершавшие облик хозяйки, потерялись на фоне пестрого платья новой владелицы… Фарфоровая кукла померкла и утратила эмоциональное воздействие, оказавшись в чужом интерьере… От идеализированного отца, олицетворяющего безусловную любовь, получен лишь мужской отклик… Уведенный у подруги жених остался чужим человеком, терзаемым размышлениями об упущенных возможностях… 

Они всего лишь инструменты, призванные заполнить пустоту в собственной душе. Разочарованная Юри проживает лишь повторный травматический опыт. Однако, урок не усвоен – и  плата за ошибки возрастает, совершенно неотвратимо приводя к трагедиям.

И если юная Маюко не может сказать «нет» по причине нежного возраста ли, внутренней интеллигентности, то, встав на тропу войны, она принимает правила игры с вызовом: «Тем слаще и сокрушительнее будет отмщение».

Изящная, по-японски утонченная месть неизбежно настигает и самого мстителя, так что финальная полуулыбка главной героини самым краешком губ вне всяких сомнений амбивалентна. Но облегчения в ней все-таки больше.

Картина является экранизацией одноименного романа Эми Ямада, увидевшего свет в январе 2015 года. Грамотное соотношение реализма и литературы позволяет рассказать бытовую историю языком поэтического кино. Слова любви и слова мести – все обернуто поэзией, а сам фильм в значительной мере выдержан в стиле литературного монолога.

Выразительное кинематографическое решение, где даже некоторые формальные неточности в мизансценах не вызывают протеста, будучи идейно и эстетически обоснованными.