Отзыв на дораму The Longest Day in Chang'An

     Подарили нам вместо не прошедшей на следующий уровень второй «Вечной ночи» офигительный «Долгий день» — без какой-либо магии, без полетов во сне и наяву, почти без романтики — но какая красотища — дух не просто захватывает — его взвинчивает до каких-то прям горних высей. Одни заставки чего стоят с часами солнечными J 

     Эндинги все разные — никаких повторов предыдущих сцен, инструментальный ОСТ бесподобен — и есть немало красивых песен.

    Про съемки промолчу — не сильна я такое описывать, но имеющий глаза да увидит; некоторые операторские находки — или возвращение к давно забытому — просто великолепны (ниже приведу отрывок, написанный другим человеком по этому поводу – ни убавить, ни прибавить).

      В «Долгом дне» режиссер с оператором традиционно смакуют детали — это их фишка еще с «Племен» — и в психологическом сериале с Шоном Доу («Любовь к тебе исцеляет») это тоже есть. 

    Мне бы и в голову не пришло этот сериал проматывать — такой он весь тактильный — глазами можно его прям трогать, такие вещи штучные, реально. Да, да, да — именно щупать: его хочется — и можется — осязать — и даже обонять — благовония «дочки Восьмого полка» нам в помощь.

        В сериале  два главных героя на первом плане (хотя, как верно заметила одна умница-разумница, главный герой тут — Чанъань): один молодой — юный даже еще — одаренный, широко образованный молодой ученый, даос, но холодноватый к людям, а главное — «не верю я в доблесть юных, не бреющих бороды» стивенсовское к нему слишком уж клеится на этом этапе его жизни — и доблесть тут не в прямом значении — сделать выбор не в пользу своих сатрапов — тоже доблесть); и другой — вот он такой — дядька добрый, отзывчивый, но чумовой — когда решает драться, становится поистине демоном, но потом сразу переключается в себя, и шорт побьери, это мне больше понятно, чем то, что происходило с героем «Знамени Орла» Асулэ — с этим непротивленческим воплощением Бога войны. Тут наш герой — воин, и если он решает убить, то не раздумывает о последствиях: «Теперь мы можем только драться», — как у Киплинга в джунглях.

      «Я живу сердцем», — говорит главный герой — Солдат, и именно это в нем подкупает —«слушай голос сердца» — заповедь старая, как мир, но трудная до невозможности. «Самого главного глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце», — читали мы в детстве, восхищались или не замечали — и жили себе дальше — «как все». А он — другой породы.

         Этот сериал скорее из разряда «смотреть, а не думать» — вспоминая какие-то моменты, ты сразу хочешь включить и пересматривать эти сцены, тогда как после «Нирваны» хотелось просмотренное передумывать, перерешивать, перепроживать... Но он такой концентрации энергии спасительной, что она проникает в тебя не хуже самой стройной философии, — она тебя подчиняет, строит и формирует — «и всё, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслаждения»…

    Почти до самого конца я считала большинство главных героев вот прямо идеально цельными, но последние пять серий — после кульминации (как же я люблю кульминации этого режиссера — гибель астролябии в «Племенах» хотя бы вспомнить!) я все же думаю, что это выбор — и выбор главного героя — защитника города — в первую очередь, потому что он не с чужими справлялся, а со своими (представим на секундочку, что Мэй Чан Су в «Нирване» разбираться пришлось с чиянцами — причем с ближайшими друзьями, с соратниками по последним годам жизни — с теми, кого он справедливо считал своими друзьями, своей семьей, — уффф, даже думать не хочется).

      Выбор делает и император, этот Годо, появившийся лишь за 13 серий до конца, но так плотно, что кажется, он пребывал с нами изначально. Его до конца так и не прочувствовала (таких бись в природе не бывает, поэтому не могу не воспринимать этот образ как искусственный, но исхожу из того, что вижу, а не из того, что жизненно или нет) — хотя однозначно он ДЕЛАЕТ ВЫБОРЫ, и там их делают ВСЕ И ВСЕГДА — просто у многих заговорщиков цельность идиотов, уж простите меня великодушно, — шизофреники не идиоты — они вполне могут были и гениальными в чем-то одном (или даже не в одном), а есть еще и аутики (никто не докажет, что в те времена их не было), и их легко обыграть, даже если они и на уровне савантов, — они просто не способны видеть мир в многообразии — правое полушарие не работает, что называется (там вообще все гораздо сложнее, естественно, но отбросим тонкости). Поэтому всех обыгрывает тот, кто тут и не играл вовсе, — человек, по его собственным словам, живущий по сердцу, — то есть действующий во многом инстинктивно, но с высокой эмпатией. Сравнить с «Нирваной» — у соратников Чан Су был один мозговой центр, один стратег — тут «когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет, и выйдет из того не дело, только мука».

      Меня история Знаменосца глубоко ранила — такой мощный образ, сначала он просто завораживает — какая воля, какое самообладание, какая грация, наконец, но бися уложил его на обе лопатки своим «знанием матчасти» — тем, что помнил историю Восьмого полка в деталях — а ведь у него просто могла быть такая память — делавшая его избранным (и в своих глазах прежде всего) — и тогда ему собственные, родные, дети начинают казаться никчемными, и он переставляет их, как камни в го — безжалостно убирая с доски при — кажущейся ему — необходимости. Короче, никто из заговорщиков не живет сердцем — и потому они проиграли нашему Солдату — Защитнику города.

     Христианская линия заинтересовала, но она погоды тут совершенно не меняет — не та это была игра.

     И выбором стало фатальное решение Математика освободить своего друга — он подрубил этим сук, на котором «покоилась» вся конструкция его теоретическая. Дело ведь не в сознательности выборов — бессознательные всё равно таковы — если бы он не был столь однобоко зациклен на своей гениальности, увидел бы человека рядом — не за его истории он полюбил бы его, а за совсем другие качества — которые и обрушили в итоге все это довольно стройное построение.

    Противовесом (но не антиподом) таковым зашоренным гениям выступает судья — мелкий чиновник, трусливый, но расчетливый, всегда готовый предать, перебежать на другую сторону и затаиться, — и вот такие в результате получают всё — в эпоху перемен им подворачивается лифт социальный — и уж они его не упустят.

    Дочь прославленного генерала действует по принципу «два сапога – пара» — выбирает супруга по себе, так и вижу их дальнейшую жизнь — во благо семье и мошне.

    А действительно талантливый человек — не менее, чем Математик, но не зацикленный на себе (хотя и по-детски хвастливый, но другой — вспомним, он ведь хорошие стихи писал, а Математик — штампованные; учитель Хэ об этом говорит в конце — стихи были «самые обычные», то есть правое полушарие не включено должным образом — включенное, оно не позволяет графоманствовать) — поэт, пострадавший «за коня своего» Бурку, — он странник, бродяга — и просто уходит вдаль, как и наш Солдат, которому никакая парность нейдет, по сути, — он дитя града и мира в полном смысле слова. Я так надеялась, что ему хоть дочка достанется — но нет, это было бы уж совсем по-голливудски...

    И основная коллизия тут не в противостоянии, а в достижении равновесия — потому что главная битва не с врагами, а со своими получается.

    Здесь совершенно наглядно показано отношение китайцев — тех, или и тех и этих, — к смерти: герои расстаются, идя на смерть, буднично договорившись о встрече в следующей жизни — и даже порой указав на приметы, по которым можно будет друг друга узнать. Ведь самое важное не эта жизнь, а почитание ушедших — извиниться перед ними за невыполненное обещание важнее, чем жить дальше.

     Я даже понимаю, что за всем стоит китайская посылка, что важнее всего те, кто печется о народе, поэтому всех остальных показывают вполне откровенно — мол, наша народная власть не такая. Но господин Си ничем не лучше всех бись и даванов — настоящая вещь легко трансформируется — метаморфирует под многие вещи ситуативно — она универсальна.

    Это — повторюсь — подарок за слитую вторую «Ночь» мне — и всем, кто догоняет, — и пусть тут без магии совсем обходятся, но некоторые герои до нее почти что допрыгивают. Пробрезживают голливудские эффекты — не без того — на верхотуре узенькой кто-то срывается, другой ловит его за руку и держит из последних сил, но все прощаю — в том числе за сценарий, он не просчитывается на раз-два-три моими догонялками, я только один момент предугадала явно.

     После таких сериалов смотреть невероятно трудно всё прочее. В «Нирване» Чан Су был слишком умен, тут таких нет (а те, что умны, имеют изъяны — они слишком зациклены на себе и/или имеют ограниченный кругозор, Чан Су же строил стратегию, куда вписывал не тех, кто попадался под руку, а тех, кто должен был беспроигрышно прозвучать именно в его симфонии); Солдат идет ощупью — реагируя каждый раз на сложившуюся ситуацию, предполагая ее лишь на шаг вперед, но мне он дорог — потому что совсем живой характер получился.

    И что еще важно — личная месть ничего не изменит без проработанной стратегии, она сделает только хуже: Знаменосец построил кладбище для двухсот погибших воинов Восьмого полка, но после его «демарша» их неизбежно должны были предать забвению, а их семьи если не истребить, то уж как минимум лишить пособий денежных и продуктовых. Этого он не просчитывает — для Чан Су именно это было главным в его стратегии. То есть не просто месть, а достижение справедливости, которая, как известно, невозможна без милосердия...

     И приемный сын господина Хэ не думает об отце, он озабочен лишь своей семейной историей, своим личным горем, собираясь отомстить Правому канцлеру, а на что он обрекает при этом своего приемного отца, ему недосуг разбирать. А еще чересчур долгое пребывание его в образе идиота, боюсь, не могло не сказаться на нем — слишком сильная воля нужна, чтобы вот так играть да не заиграться.

      Страшны правила Закрытого города — кто увидел императора в неподобающих условиях, должен быть убит. Безмерно жаль семью с талантливым сыном, занимавшуюся благотворительностью в бедном квартале, но их бы все равно убили, если б они доехали до дворца с императором... Способен ли бися все это понять — был ли он реально велик вначале — и лишь с годами, старея и дряхлея, в поисках достойного преемника посчитал Правого канцлера самым дееспособным там — хотя тот всего лишь был духовным братом «шефа гестапо» в «Ланъе», — все его таланты — если и были — канули в тайный сыск и дворцовые интриги... Сыновьям биси до таких «талантов» далече, хотя принц Йон подавал большие надежды J.

     Ничто не ново под луной — так это всё знакомо, аж зубы сводит...

     И последнее — этот сериал для меня сродни волне — и наш Солдат там словно серфер — он ловит волну — седлает ее — и парит над миром — над городом, защитником которого он сам себя назначил (вспомним "Колдуна" японского — когда Сэймэй отказывается от всех должностей, но роль защитника города отринуть не в силах).

    Или другое сравнение: ракета — когда отпадают ступенями многие герои по пути, но ракете с какого-то момента уже ничто не помешает взлететь — запуск произведен.

      Дальше диалог с моим дорамным приятелем Драконом.

Дракон:

Мне кажется, мы разно понимаем слово «цельный». Я под ним подразумеваю, что у каждого из них есть свое основание, глубинная суть, устремления и представления, и все они действуют в соответствии с ними — именно глубинными, не декларируемыми. Основательный — имеющий основу, фундамент, непоколебимый стержень — и какая разница, созидатель он или разрушитель. Что касается капитана Цуя, я вынес его как раз в исключения. Вы не слышали разве «блуждающий ум подобен треснутому колоколу»? В том смысле, что, не посвящая себя одной конкретной вещи, а отвлекаясь на другие, не достигнешь действительно стоящего результата —это о сосредоточении, ну так вот мне кажется, — они там действуют в полном соответствии со своим нутром. Но безусловно, все еще могут переиграть до конца — за всего 17 серий он уже дважды, если не трижды, со зрителем играл, и мне это очень по душе.

Kotobastia:

Для меня цельный — целокупный, непоколебимый — и да, он больше относится к людям «простым», ибо «во многом знании многия печали». Едва человек начинает слишком много рефлексировать, он уже вряд ли может считаться цельным. И опять же — такие качества, как жадность и особенно трусость, для меня с цельностью не вяжутся — а там в этом будут замечены почти все — они будут трусить по мере приближения опасности — реальной или едва замаячившей на горизонте — животный страх за свою шкуру и цельность для меня две вещи несовместные.

То, о чем вы говорите, — это основательность, внутренний стержень, добротность основы изначальная, но это никак не цельность. И с тем воякой как раз все не так все просто — он как раз цельный, имхо, ибо он себе не изменял — и он уж точно не трус и не жадюга, просто вызовы настоящие перед ним не вставали, и до поры он — по невежеству — брал пример не с тех.

Вы строите свои конструкции, избегая даже мысли о человеколюбии, — они получаются математически точными, но бесчеловечными, уж простите. И вот тут вы это как раз увидите — в этом конкретно сериале без этого вам не обойтись, он весь на этом — тут либо имеют к людям глубинное сочувствие, либо нет. Некоторые имеют к своим — но это не то же самое. И вот тут этот наш солдат Чжэн — природный человеколюбец — хотя он жестокий убийца в том числе, но по отношению к тем, кто нарушает киплинговский  закон жизни: «Мы с тобой одной крови — ты и я». Его считаю цельным там — но он не великий стратег — просчитывает лишь на один шаг ситуацию — едва ты начинаешь углубляться в дебри — уходишь с первого этажа — это не может не становиться умозрительным — на втором и выше этажах нет цельных людей, имхо, разве что на седьмом небе уже они складываются снова. Солдат Чжэн — защитник города — как Сэймэй — ему ничего больше не нужно, кроме как защищать этот город, — все остальное его не касается. Для этого Сэймэю не обязательно быть эмпатом вовсе (ибо он на астральном уровне город защищает), а такому вот солдату — обязательно, потому что люди должны ему верить и тянуться к нему — он должен вызывать доверие и приязнь.

В общем, цельный тут всех побеждает, поэтому много их быть не может. В последней речи там припечатывает «злоумышленник» (Математик) всех: кто трусит, кто слишком самоуверен, кто слишком верит в дружбу — такими удается манипулировать, если найти правильный подход, — нашим солдатом Чжэном вообще невозможно манипулировать — он сердцем руководствуется в своих действиях, вот пэтому он и победитель тут. В общем понимании он не стратег — он тактик. А Сыма И, Чжугэ Лян, Цао Цао — они все стратеги, хотя Цао Цао неплохо работал и на первом этаже J.

Прочитала у одного человека, что Кукловод (Математик) тут просто потрясающий, он лучше всех — он всех уделал, показал всем кузькину мать, натянул сову на глобус и тыпы. Ну, геростратова слава меня никогда не привлекала — разрушить все, чтобы заявить о себе, — однозначно «деверя мово».

    А это потрясающая зарисовка от того же Дракона о том, как надо смотреть «Долгий день»; от себя добавлю: надо поймать волну, отдаться ей и не переключаться ни на что, она сама вынесет.

   «Еще я выяснил, что необходимо быть в спокойном и рассредоточенном состоянии, когда смотришь, иначе не цепляет — вообще повезло, что я в нем оказался, пока смотрел, а так мог бы и упустить глубину — что можно считать, когда твои глубинные эмоции в раздрае, видишь одно только действие, беготню да разговоры, а распробовать не выходит — всё равно как заказать изысканное блюдо и жевать его, втыкая в смарт, — ну, смысла нет. Но просмотр не прерываю, иначе автоматически ценность результата завысится, и я начну подсознательно ждать «того самого» состояния — надо ли говорить, что в отсутствие инструментов и критериев для его четкой проверки оно никогда и не наступит. Потому первое и единственное, что следует сделать: привести себя в спокойное рассредоточенное состояние, без всяких, даже подсознательных, волнений, заставляющих разум корчиться, как змеиная кожа в костре».

    И вот еще от Дракона. Спойлеров тут нет — у него тогда были только первые серии.

«Операторская работа офигительна, но главное даже не это. Главное — те самые статические или медленные сцены. Я имею склонность иногда залипать на фотки, которые имеют эстетическую привлекательность при отсутствии их красоты — не знаю, как объяснить, их композиция, что ли, делает их такими, что взгляд просто застревает на них и сидишь и смотришь, ощущая фотку всем существом и не имея никаких мыслей. Иногда я так залипал на углы зрения просто вокруг себя — точно так же, когда видишь случайный ракурс, вдруг образующий эстетическую привлекательность, но без чуточку нарочитого лоска, свойственного профессиональным фотографиям, — лишь покой, но гораздо лучше, потому что в отличие от фотки живой пейзаж имеет объем и глубину, можно ощущать, как, скользя по нему, напрягается и расслабляется хрусталик. Так вот здесь все это выражено абсолютно верно — чуть ли не единственно правильным способом передачи этой картинки. Вспомните, как показывали в одной из серий желоб с текущей по нему субстанцией — сначала фокусом берется основание, потом он проезжает по всему пути и замирает на кончике, оставляя всю остальную картинку размытой. Так только в некоторых советских фильмах делали, очень редко, и я уж думал, никто больше не умеет передавать это при помощи выразительных средств — а очень важно выбрать такое средство, которое, не будучи точным отражением жизненной ситуации, тем не менее будет вызвать у зрителя именно нужные ощущения.

И еще: «Длинный день» — это антипод «Союза военных советников», другая сторона той же монеты. Дело даже не в отличной камере, правильном балансе, правильной актерской игре, правильной цветопередаче и живых, человеческих лицах в противовес айдолам. Дело в энергетической направленности — если «Союз» — это создание умственного, тонкого, нематериального кружева, которое управляет, движет окружающим миром, то «День» — энергия его реализации, воплощение и претворение в жизнь. История для меня там — лишь приятный и очень увлекательный бонус, головоломка, а главное — вот эта энергетика, которая четко говорит: чего бы ты ни хотел, ты сможешь это сделать, просто берись за дело с осознанием каждого движения и сосредоточься на каждом моменте, смакуй его, ощущай собой — и придешь к цели, поскольку никто не сможет тебя остановить. Именно это имеется в виду, когда говорят, что по Шаолиню задуманное действие считается уже свершенным, вопрос лишь в его физической реализации — потому что реализация суть медитация, достаточно отдаться ей после самого важного — принятия решения и выбора направления — и получишь свой результат. Посмотрев вот так, энергетически, перестаешь понимать, что, собственно не так — если надо что-то сделать, идешь и делаешь, тебе же четко показали, как надо, просто держись этой волны, надежной, как течение реки, русло которой ты сам и направил».