Отзыв на дораму Tokyo Gore Police

«Всё на свете серо, кроме

Крови, крови, крови, крови!»

КиШ

Итак, дети мои, слово дня «Гран-Гиньоль». В конце девятнадцатого века этот парижский театр, как утверждают некоторые, создал жанр «ужасы». Понятно, что истории, внушающие страх, писались и раньше, но устрашение в них происходило побочно. Скажем, всем известный «Франкенштейн» безусловно пугает, но если вернуться к книге, то мы обнаружим историю о человеке, играющем в Бога, о границе между живым и мёртвым, об ответственности науки за свои создания и прочих вопросах, не разрешённых до сих пор (а какие фанфики писали Вы в девятнадцать лет?). Скучающим парижанам 1890-х это было сложно, и на, в прямом смысле, сцене, появились сюжеты, единственной целью которых было заставить зрителя ёжиться, жмуриться и дёргаться. Стращать можно разными способами, но всем понятный и легче всего реализуемый – страдания телесные. Так что, театр начал специализироваться на пугании посредствам постановочного уродывания, убийств и мучений.

Прошло сто двадцать лет. Появился кинематограф, спецэффекты и глобализация. Стараниями последней, многие нарративы проникли и воплотились в культурах, прежде им чуждых. Дело в том, что кино-хорроры Европы унаследовали театральную структуру повествования. К примеру: такие эмоции как страх, скорбь и печаль накатывают на человека волнами, сперва захлёстывая, затем спадая. Темп повествования европейских фильмов отражает эту динамику: зрителя пугают, затем следует некоторый период затишья, а следом новый страх. Так вот Япония в лице режиссёра  Йошихиро Нишимуры посмотрела на эту схему и сказала «нет уж». Фильм не даёт перерывов вообще. Буквально каждую минуту на экране кто-то взрывается, подвергается пытке или просто выворачивается наизнанку. Концентрация насилия и жестокости превышает всякие разумные пределы, океан крови колышет волнами перед нашими глазами, потихоньку наполняя мозг, повышая кровяное давление, и хочется вопросить «зачем?!». Но в том-то и дело, что это неправильный вопрос. Безумие и резня тут не средство к достижению целей, но среда, обстоятельства существования. Когда понимаешь это, происходит перестройка восприятия и, отказавшись от надежды на передых, ты погружаешься в тёплый и липкий океан всеобщего истребления.

Да, в фильме есть сюжет, да, в нём есть даже элементы социальной сатиры, но они робко выглядывают из-за угла, беспомощно, моргая поседевшими ресницами, взирая на ураганную мясорубку, вихрь которой бушует над Токио. Вся эстетика ленты направлена именно на это: красноватый свет, костюмы из летней коллекции «мечта фетишиста», мечи в эпоху огнестрельного оружия.

Так, хорош ли фильм? Эдди Изард как-то заметил, что у нас есть предел восприятия насилия. Видя убийцу, на чьём счету пять жертв, мы точно знаем, что он негодяй и преступник, но если нам встречается лицо, ответственное за гибель сотен тысяч, мы едва удерживаемся, чтобы ошалело не выпалить: «поздравляю, наверное, пришлось очень рано встать?». Чтобы смотреть «Токийскую полицию крови» нужно находиться в очень специфическом настроении. Я поставил оценку (шесть баллов), чтобы иметь возможность опубликовать рецензию, но честно говоря, при обсуждении этого кино, мне нужна другая линейка.

Итог: серп из 10.

Рецепт: мья-ха-ха-ха!